Скала: история из жизни

Бабы меж собой зовут Зинаиду «скалой», считают, что сердце у этой сельской женщины каменное, отчего слез ее никогда и никто не видел. А повод поплакать в жизни был. По судьбе с самого мальства выпали Зинаиде такие испытания, что не всякий мужик сдюжит. А она сдюжила, смогла.

Красивая статная женщина, лет сорока пяти, вздрагивает, когда слышит детский плач или видит даже по телевизору дерущихся людей. Старая Сиделиха (Сиделина Полина Антиповна), недавно отметившая своё 90-летие, помнит, как маленькую Зиночку прятала от пьяного отца. Тот до полусмерти избивал мать, а потом каялся в содеянном и клялся, что больше этого не повторится. Но все повторялось снова. А в новогодний вечер семейный праздник обратился кошмаром.
История, которую я услышала от Полины Антиповны, достойна экранизации, потому что показывает искалеченные детские судьбы и служит призывом ко всем женщинам сел и городов: «Нельзя терпеть насилие! Хотя бы во имя детей — нельзя!»

Тогда мать послала Зиночку к соседке за молоком, а сама изрядно выпившего мужа стала укладывать на диван. Тот сопротивлялся, требовал еще водки. Младшая сестренка плакала, что злило горе-родителя…
У Сиделихи было тепло и уютно, пахло пирогами и сосновой хвоей. Женщина видела, как хочется Зиночке посмотреть на елочку, поэтому предложила войти.
— Теть Поль, я только одним глазком посмотрю, — снимая худые войлочные сапожки, говорила малышка.
— Да не спеши! Успеешь домой. Вон она, какая, елочка! Внучкам наряжала, а они только завтра приедут. Вот и буду сама Новый год встречать, — Полина вздохнула, потом протянула Зиночке кусок пирога.
Та с удовольствием приняла угощение, откусила кусочек, с жадностью проглотила его и оставшуюся часть положила на стол.
— Светланке и маме отнесу.
Добрая тетя Полина любила соседскую девочку, жалела ее, сочувствовала, что им с сестренкой такой отец достался. Вот и теперь так хотелось поддержать малышку снова:
— Зиночка, а стишок новогодний знаешь? А то елочка совсем загрустила.
— А то! И стишок, и песню знаю. Хотите, спою! Только огоньки на елочке зажгите. Хоть на одну минуточку. Ладно?
— Ладно, — улыбнулась Полина и села слушать наивное детское выступление.
Шестилетняя девчушка с головой погрузилась в атмосферу праздника: задорно чеканила складные строчки то про Деда Мороза, то про Снегурочку, пела про елочку и весело кружилась перед ней, хлопая в ладоши.
А когда пришло время идти домой, соседка погладила Зиночку по светленькой головке и протянула большой золотистый апельсин:
— Бери, это тебе от елочки благодарность за такие хорошие стихи и песни.

От радости малышка обняла её, поблагодарила и счастливая поспешила домой.
Еще у калитки почувствовала что-то неладное. Дверь в избу была распахнута настежь и сиротливо поскрипывала на ржавых петлях. На порожке повсюду бурые пятна крови. На цыпочках вошла в комнату и замерла, пораженная увиденной картиной. В хаосе побитой посуды, разбросанных вещей на холодном полу неподвижно лежала мама. Она изредка тихо стонала…
Не помнит Зиночка, как снова оказалась у Сиделихинова дома, как кричала и звала на помощь людей, как за общей картиной ужаса видела отца-палача с топором в руках и проваливалась в небытие. Детский рассудок не смог понять и принять происходящее. Не смог…
А когда сознание стало проясняться, увидела своды белого окна. К ней подошла женщина тоже в белом и потрогала ладонью лоб.
— Все хорошо, Зиночка, — тихо сказала она. – Не волнуйся. Это больница. И здесь ты в безопасности.
— А мама, а Свелтанка…
— С ними тоже все в порядке. Благодаря тому, что ты вовремя позвала на помощь соседей, их удалось спасти. Скоро увидитесь.

Нескоро эта встреча состоялась… Три месяца прошло, пока мама лечилась. А когда зашла к дочери в палату, та не узнала ее. Дорогой, пока ехали домой, Зина смотрела на маму. Страшный багровый шрам тянулся через щеку, стягивая в сторону нос, печаль в глазах выдавала нестерпимую боль, которую бедная сдерживала из последних сил, но не плакала.
А Светланка от перенесенного шока онемела: не могла говорить, но громко плакала, когда мама чесала волосенки густым гребешком. Стресс непонятным образом повлиял на то, что в голове появлялись полчища вшей, вывести которых было невозможно. Только спустя 5 лет удалось искоренить эту напасть, но заново говорить девочка так и не научилась.
Зиночка после школы окончила ветеринарный техникум и стала работать в родном селе. От людей знает только почет и уважение. Для матери и сестры — надежда и опора, нерушимая скала, за которой спрячешься и от непогоды, и от душевных бурь. Вот такая она — сильная духом и волей русская женщина!
Когда наша встреча подходила к концу, я спросила собеседницу:
— А что же отец?
Полина Антиповна задумалась, припоминая дела минувшие, затем поправила платок на голове и ответила:
— Отец-то в пьяном угаре увидал, че натворил, не выдержал – наложил на себя руки. Хоронил энтого алкаша колхоз: без слез и поминок необитый гроб копачи опустили в могилу и землей засыпали. Никто из односельчан проститься не пришел. Знать, поделом.
Помолчала, словно для отдыха, и добавила:
— Одно жаль: ирод этот лежит себе в земле ни клят, ни мят, а дети евонаи горе мають, семьями не обрастають, род не продолжають. А это и есть самое, что ни на есть страшное наказание. За забвением – пустота.

Автор: TatjanaPaw