Дело было в далекой юности, когда я еще училась в институте. Преподаватель по какой-то служебной надобности отлучился из кабинета, оставив нас решать задачу. Предмет был как-то связан с математикой, присутствовали куча производных, синусов и прочих переменных.
Дело зашло в тупик, где-то мы что-то не то сложили или не оттуда вычли. В общем, задача не решалась. А решать надо было, ибо задачу, не решенную в классе, преподаватель давал домой.
А этого, во-первых, не хотелось, а, во-вторых, как ее решить дома, если не справляется даже коллективный разум?… Мы с подругой устроились на задней парте и так же, как все таращились на доску.
Пользы от подобного таращения не было и Марина, то ли от отчаяния, то ли от скуки, стала раскачиваться на стуле.
Я сделала пару замечаний типа:
— Не качайся, свалишься.
Но, поскольку подруга не отреагировала, оставила ее в покое – ну хочет взрослый человек раскачиваться, пусть раскачивается.
Преподаватель уже пришел всё поглядывал в нашу сторону, но ничего не говорил. А потом случилось то, что должно было случиться!
Марина все-таки рухнула вместе со стулом. И с грохотом! Все, естественно, оборачиваются, смотрят на это представление. Подруга вылезает из-под стола, потирает ушибленное место, пристально смотрит на доску. Вдруг ее лицо светлеет, и она сообщает:
— Девчонки, мы вон там неправильно решили!
В полной тишине все переводят взгляд на доску, находят ошибку и снова, уже с немым уважением, смотрят на Марину.
И только я интересуюсь:
— То есть тебе надо было грохнуться на пол, чтобы найти ошибку?
– И, каким местом ты решила задачку?
(Вариация от «учительского» — каким местом ты думаешь)
