Никакое плебейское происхождение не может служить препятствием на пути к хорошим манерам! Если медведя можно научить ездить на велосипеде, а обезьяну курить и бриться, так неужели деревенскую девочку нельзя научить правильно пользоваться столовыми приборами и делать реверанс?
Потом можно будет для комплекта выйти замуж за обедневшего графа, у которого только и добра, что титул, но как раз титул от него и нужен. И вот свершилось преображение – никто не узнает бойкую коровницу в блистательной мадам Дю Барри. Тут главное иметь ясную цель, непомерно много сил и огромное желание преобразиться.
Благо, преобразиться сейчас нет проблем, в отличие от «совдеповских» времён, где за модной вещью приходилось выстаивать огромные очереди или переплачивать, доставая куртку, юбочку или кофту из-под полы. Нынешние интернет магазины пестрят таким обилием товаров, что аж дух захватывает! Чего тут только нет! Куртки спортивные, парки, жилетки и брюки… на любой вкус, цвет и размер. Выбирай — не хочу!
Но преображаться мне не хотелось… У меня такого желания не было. Никогда не мечтала я сменить обстановку, окружение и манеры, потому что хорошо чувствую себя в любом месте и обществе, а манер не имела вовсе никаких.
Как и положено деревенской девочке, очень рано усвоила все тонкости ненормативной лексики. И в детстве, и в юности многие говорили , как сильно не идут мне слова из этой лексики.
Картинка действительно не очень вдохновляющая – этакая светловолосая, голубоглазая пухленькая кукла, с радостной улыбкой изрыгающая слова столь непотребные, что окружающие обращались в соляные столпы! Но все безусловно правильные рекомендации я пропускала мимо ушей и сознания, поскольку мне нравилось быть грубиянкой.
Когда у меня появились собаки – почти одномоментно немецкая овчарка Сайда и великолепный дворянин Рекс – мне таки пришлось пересмотреть свой лексикон.
Как-то я в их присутствии заругалась матом, и они как-то опечалились и ушли от меня. Я не придала этому значения, мало ли какие дела у взрослых собак, но заноза в сознании осталась. Когда я уронила на ногу бревно и стала энергично ругаться самыми скверными словами в самых причудливых сочетаниях, собаки, до этого игравшиеся у моих ног, вдруг сразу притихли, понурились и медленно ушли от меня.
Забыв про расплющенную ногу, я пошла за ними, ласкала и гладила их и вернула им доброе расположение духа, но снова не связала напрямую свой лексикон с их печалью.
А скоро, сильно споткнувшись и ободрав половину лица, я выдала столь затейливую матерную руладу, что сама заслушалась. А вот собаки нет. Они сгорбились, взъерошили шерсть, опустили уши и хвосты и медленно, на подгибающихся ножках стали уходить от меня. В эту секунду впервые и очень отчётливо я поняла, как сильно мне не идёт ненормативная лексика!
Я подошла к Сайде с Рексом, обняла их печальные тушки и утешила : ладно, блюстители хороших манер, ваша взяла – научите меня хорошему! С тех пор я крайне внимательно слежу за своей речью, чтоб в мою обычную грубость не вкралась ненормативная лексика. Нет, грубоватой я быть не перестала. Мой крокодиловый смех не превратился в переливы серебряного колокольчика.
Просто грубость моя теперь пройдёт любую цензуру без купюр.
Когда я в присутствии соседки нечаянно уронила на ногу пенёк, то стала прыгать на уцелевшей ноге и вопить: О как некстати здесь был этот пенёк! О как это несправедливо и горько! О как я несчастна!!! Этим коротким эмоциональным спичем я привела соседку в полное недоумение.
По её признанию, в подобных случаях она энергично призывает на помощь силы природы и духов предков в той части их полномочий, что ответственна за размножение.
Но мне теперь приходится переводить подобные слова в приемлемые для моих собак формы – значит, хоть в этой части манеры мои улучшились. Собаки всё же научили меня хорошему! Не получилось из меня в полной мере мадам Дю Барри, а и не надо – если вспомнить печальный финал её карьеры, так оно и к лучшему. Зато словарный запас мой значительно увеличился за счёт множества пусть грубых, но цензурных слов!
Автор: Вера Игнатьева
Добавить комментарий