— Ныряй ко мне в одеялко, доченька, я тебя согрею! Какие холодные ножки и ручки. Вот так, дай я тебя обниму… Три часа назад я собиралась готовить пасту карбонара. Разложив на обеденном столе необходимые ингредиенты, я уже поставила воду на огонь, как вдруг обнаружила, что дома нет сыра.

Выглянув в окно, где вечерние сумерки мешались с мелким моросящим дождём, вздохнула и пошла собираться в магазин. Хлопнула дверью подъезда и привычно быстрым шагом засеменила до супермаркета. Уже подходя к нему, я заметила на улице маленькую девочку. На вид ей было около 7 лет.

Одежда на ней была грязная, не по размеру большая. Маленькие чёрные глазки блестели в свете фонарей голодным блеском. Девочка протянула ручку и попросила:

— Тётя, купи мне хлебушка, я хочу есть… Или булочку купи, если у тебя денежка есть.

Попрошайка? Знаю, что некоторые тёмные личности выпускают детей на погост. Но в таких случаях деньги просят, а не хлеб… Не похоже, чтобы это был тот случай. Да и взрослые часто рядом с такими детьми крутятся, смотрят, насколько хорошо подают. Я огляделась в поисках взрослых. Улица была пустынна. Рядом никого не было. Сердце моё сжалось.

Ручка была худенькая. Девочка озябла, дрожала. Худая обувка давно уже намокла, заставляя свою хозяйку переминаться с ноги на ногу.

— Тебя не потеряют дома, малышка? Ты заблудилась?

— У меня нет дома, тётя. Я живу там, — девочка махнула рукой в сторону подвала на торце дома.

— Ничего не ела сегодня, мне холодно, может — ты заберёшь меня себе? У тебя глазки добрые-предобрые. Можешь стать моей мамой?…

Два бездонных глаза умоляли о милости. Речь о «хлебушке» уже не шла… Решение пришло моментально, я не сомневалась больше не минуты. Взяв девочку за руку, я спросила:

— Как тебя зовут?

— Кристина.

— Пойдём ко мне, я тебя покормлю и согрею.

Девочка не испугалась. Видимо инстинкт самосохранения подсказывал ей, что безопаснее рискнуть и быть накормленной, чем коротать ещё одну ночь на улице. Я понимаю, что логичнее было бы отвести её в ближайшее отделение полиции.

Но как представила, что девочка попадёт к уставшим после тяжёлого рабочего дня сотрудникам, будет долго сидеть на лавочке в ожидании решения вопроса, всё во мне воспротивилось. Завтра отведу… может быть… Решала не разумом, а душой… Взяла её за тонкую ручку и повела домой, так и не купив сыра.

Дома я набрала ей ванну, вымыла чумазую худую крошку, одела в свой тёплый халат. Мы сидели с ней на кухне. Моя дочка уже спала. Кристина жадно уплетала мою карбонару без сыра, рассказывая, что мамы у неё нет, она куда-то ушла и исчезла. А была добрая и ласковая. После этого папа стал выпивать и часто поднимал на неё руку. Летом девочка ушла из дома. Никто её не искал… А может и искал, она не знает.

Пока было тепло, жилось проще, а теперь она голодала. Идти было некуда. От людей она пряталась, выходила лишь к одиноким прохожим за милостыней. Мне было искренне жаль эту несчастную, кинутую всеми девочку. Вечером, когда мы ложились спать, я задумалась. Завтра пойду в опеку, попрошу оформить ребёнка на меня. Но… я ведь без мужа, позволят ли?

Он ушёл не попрощавшись, хлопнув дверью, когда моей Алёнке исполнилось три. Классический случай — застала в постели с подругой(( Не простила. С тех пор сама кручусь, мама помогает. Бывшая свекровь тоже. Несмотря на развод с её сыном у нас прекрасные отношения. Алёнка в садике, я — бухгалтер на совместном предприятии.

Доход хороший, квартира двухкомнатная, возраст 27 лет, должны позволить… Да и девочкам вместе будет хорошо. Моей пять, Кристине семь, будут подружками. Мысли вихрем крутились в моей голове, я всё смотрела на ребёнка и думала — невозможно отдать её кому-то. Вот она — на соседнем диванчике, свернулась калачиком, ежится.

— Тебе холодно?

— Не могу согреться.

— Иди ко мне, доченька, я согрею тебя под большим одеялом…

Девочка улыбнулась, прижалась ко мне своим худеньким телом и успокоилась. Моя вторая дочка, родненькая… Мне удалось оформить опеку над Кристиной. Теперь живём втроём. Бабушки приняли девочку хорошо, хоть и отговаривали меня поначалу. Лишь отец девчушки портит нам жизнь, но это уже совсем другая история.